Попробуйте задать этот вопрос случайному прохожему, и он, скорее всего, покрутит у виска указательным пальцем. А между тем вопрос имеет право на существование и за пределами дома для умалишенных.
Ведь женщину, чью фамилию можно найти на географической карте (что, согласитесь, явление нечастое, если она не королева), звали совсем не Марией.
Давайте попробуем разобраться в этой путанице.
Где-то между 1710 и 1713 годами (документов, позволяющих установить более точную дату, не сохранилось) в селе Березове Алексинского уезда у стряпчего Федора Степановича Кондырева родилась дочь. Назвали ее Татьяной. В 1721 году семья перебралась на постоянное место жительства на остров Котлин, земли которого были жалованы Петром I многим своим сподвижникам, к коим относился и Федор Кондырев.
Возможно, Татьяна познакомилась с будущим мужем, Василием Прончищевым, именно здесь, на Котлине. Но могло это произойти и ранее. Ведь одна из деревень, принадлежащих Кондыревым, располагалась рядом с родовой усадьбой Прончищевых. Да и отцы Василия и Татьяны служили когда-то вместе.
Короче, выбирайте любую версию, документально оспорить ее никому не удастся. А вот что известно доподлинно, так это то, что свадьба Василия и Татьяны состоялась 20 мая 1733 года в одной из тульских деревень. Василий к тому времени успел окончить Московскую навигационную школу и Морскую академию в Петербурге, после которой служил на Балтике. Незадолго до свадьбы, в январе 1733 года, «лучшего штурмана Кронштадта», как аттестовало Василия начальство, включили в состав Второй Камчатской экспедиции Беринга.
Офицерам было разрешено взять с собой жен и детей. Правда, «взять с собой в экспедицию» не означало «взять на борт корабля». Ведь до отплытия должно было пройти немало времени, и семьям предстояло еще долго жить на берегу.
Первые обозы с провиантом и снаряжением тронулись в путь из Казани в феврале 1733 года. После медового месяца, проведенного в Москве, им вслед отправились и молодожены.
Достигли верховьев Камы и из Осы санным путем добрались до Тобольска, где и остановились на зиму.
Не дожидаясь весны, Беринг отправил в Якутск лейтенантов Вальтона, Плаутина и Прончищева с командой мастеровых. Ведь судов для экспедиции еще не было, их только предстояло построить. И лишние руки на верфи, без сомнения, пригодились бы. В октябре 1734 Прончищевы добрались до Якутска. Здесь на стапелях были заложены два первых судна — бот и трехмачтовый дубель-шлюп.
Командир Ленско-Енисейского отряда лейтенант Василий Прончищев получил в командование шлюп, которому было дано название «Якутск». Всю зиму шло строительство, и в мае 1735 года судно было спущено на воду. Капитан получил инструкцию, предписывающую идти «из Якуцка Леною-рекою до устья, а от устья к западу подле берега морем до Енисейского устья». Это означало, что судно должно было пройти еще неведомым российским мореходам маршрутом, — предстояло впервые обогнуть и нанести на карту лоцию и побережье полуострова Таймыр.
Путешествие началось 29 июня 1735 года.
Среди пятидесяти человек, ступивших на борт судна, была и молодая жена капитана — Татьяна Прончищева. Взял ли ее с собой муж, уговорив Беринга, относившегося к подчиненным без должной строгости, или это произошло втайне от начальства, доподлинно не известно. Но то, что этот факт, нарушающий вековую морскую традицию, не афишировался — это точно! Ни в одном документе имени и фамилии первой женщины — полярной путешественницы не значится. Тем не менее, она сопровождала мужа с первого дня плавания, сегодня это установлено доподлинно.
Пройдя 1800 километров вниз по Лене, в конце лета суда вошли в воды Ледовитого океана. Здесь их маршрут разделился: бот «Иркутск» пошел в сторону Берингова пролива. «Якутск» же отправился вдоль побережья Таймыра в сторону устья Енисея.
Деревянное судно дало течь, и в конце августа было принято решение встать на зимовку в устье реки Оленек. Только одиннадцать месяцев спустя, третьего августа 1736 года, отремонтированный шлюп продолжил путешествие. Командой были открыты несколько островов, изучена и нанесена на карту линия побережья моря Лаптевых от дельты Лены до залива Фаддея. Но ухудшившиеся погодные условия и преградившие путь тяжелые льды заставили повернуть обратно. Прончищев предполагал воспользоваться местом прежней зимовки и выйти в море, как только это вновь станет возможным. Но дожить до этого момента ему было не суждено.
Вот записи, сделанные в судовом журнале Семеном Челюскиным, принявшим на себя командование шлюпом. «Августа 30 дня 1736 года пополудни. …в исходе сего 8 часа пополудни бывшего нашего командира дубель-шлю-па Якуцка сего числа божию волею умре». Из-за непогоды «Якутск» долго не мог войти в устье Оленека. Тело капитана оставалось на судне. Наконец удалось встать на стоянку.
«Сентября 4 дня 1736 года пополудни. …сего часа свезли на берег бывшего лейтенанта жену. В исходе 2-го часа лейтенанта Прончищева положили в гроб и свезли на берег».
Что стало причиной смерти капитана Прончищева?
В 1999 году на место гибели капитана отправилась экспедиция, в составе которой присутствовали сотрудники Института археологии РАН и Российского федерального центра судебной экспертизы.
Исследование могилы капитана привело к неожиданным результатам: у Прончищева был открытый перелом большой берцовой кости левой ноги. Эта травма могла сопровождаться заражением крови, мог в результате ее и образоваться тромб.
Но в судовых документах о переломе не говорится ни слова, зато упоминается цинга, признаков которой эксперты не обнаружили. Значит ли это, что капитан скрывал травму, боясь приказа о списании на берег? Возможно. Попутно замечу, что цинга поводом для списания не была, редкие полярники могли похвастаться, что избежали этой болезни. Что бы ни стало истинной причиной смерти: цинга, заражение крови или оторвавшийся тромб, печального исхода это не меняет.
«6 сентября пополудни. …сего числа был вынос, погребение лейтенанта Прончищева бывшего нашего командира». Татьяна ненадолго пережила мужа. Болезнь или горе подорвали ее силы — тоже неизвестно.
«Сентября 12 дня пополудни. …в начале сего же часа пополуночи бывшего нашего командира дубель-шлюпа Якуцка Прончищева волею божию жена его умре».
«Сентября 13 дня пополуночи. …в исходе сего 10 часа пополуночи похоронили жену бывшего командира нашего лейтенанта Прончищева».
Эти записи — единственное документальное упоминание, пусть и без имени, Татьяны Прончищевой, первой женщины-участницы полярной экспедиции. Тот факт, что сделано это лишь после смерти Василия, наводит на мысль, что на судно он взял ее самовольно. За что, в случае огласки, мог понести серьезное наказание. Теперь же наказывать было уже некого.
Покоятся останки супругов в устье реки Оленек на мысе Тумуль в одной могиле. Ее нашел в 1875 году польский геолог А.Л. Чекановский, оказавшийся в Сибири не по собственной воле. Как же случилось, что на карте значится имя Мария, хотя название, безусловно, давалось в честь жены капитана Василия Прончищева — Татьяны?
Как уже говорилось выше, факт участия Татьяны в экспедиции не афишировался. Даже в рапорте Беринга о смерти Василия Прончищева его супруга не упомянута.
На карте же имя Мария появилось в результате ошибки картографа. В 1913 году экспедиция Вилькицкого назвала именем Прончищевой мыс у входа в только что открытую глубоководную бухту моря Лаптевых. Надпись «М. Прончищевой» была сделана от руки на том месте карты, где расположена акватория бухты. Под буквой «М», естественно, подразумевалось слово «мыс». Но картограф, обрабатывавший материалы экспедиции в первые годы советской власти, решил, что надпись относится к бухте, а букву «М» счел инициалом, расшифровав, как первую букву имени Мария. Так появилась бухта Марии Прончищевой.
Путаницу усугубила Якутская комплексная экспедиция 1921 года. Начальник ее отряда Николай Иванович Евгенов писал: «Мы нашли могилу в печальном состоянии. Она была почти сровнена с землей, сруб гробницы ушел в землю, несколько прогнивших досок лежало сверху. Черный, небольшой выветрившийся крест, сильно покосившийся, стоял в ее изголовье… То состояние, в котором мы нашли могилу, привело нас к решению привести ее в более соответствующий вид».
Участники экспедиции восстановили деревянный крест и прибили к нему перекладину с надписью «Памяти славного Прончищева и его жены Марии. Ленек, гидрограф, эксп. 1921 г.».
В 1989 году могилу супругов посетил экипаж теплохода ледокольного класса «Василий Прончищев». Это судно доставило в бухту пятисоткилограммовый чугунный крест, отлитый в Архангельске. На кресте славянской вязью значилось: «Лейтенанту Василию Прончищеву и его жене Марии. Погибли в 1736 году».
Странно, что женщина вновь была названа Марией. Ведь к тому времени ошибку уже обнаружил Д.М. Романов, изучавший в 1976 году архивы экспедиции. Подлинное же имя жены капитана Прончищева и ее родословная обнаружились в фонде Поместного приказа Центрального государственного архива древних актов, в одной из тульских крепостных книг. Находку эту сделал тогда еще студент факультета журналистики МГУ Валерий Богданов.
Так Мария вновь обрела свое истинное имя — Татьяна. Случилось это в 1983 году.
Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
