Параллели с британскими «высшими классами» поразительны: во-первых, барсуки — существа привычки, причем жутко консервативные; во-вторых, некоторым барсучьим норам — равно как и ведущим к ним тропам, или «ходам», — по нескольку веков, и они передаются по наследству из поколения в поколение подобно старинным замкам.
Самая крупная из когда-либо найденных барсучьих нор представляет собой настоящий Бленхеймский дворец : более 130 входов, полсотни комнат и не менее полумили туннелей. Для ее строительства пришлось «перелопатить» семьдесят тонн земли. Нора служит жилищем для группы до двадцати взрослых барсуков, известной как «клан»; половину жизни его члены проводят внутри — сладко спят.
Барсуков относят к семейству куньих (английское название Mustelid), ближайшие их родственники — выдра и горностай. Английское Mustelid произошло от латинского mustela, «горностай», которое в свою очередь восходит к понятию «мышь».
Барсук по большей части питается сочными дождевыми червями и потому в жидкости для питья нуждается крайне редко. И лишь когда уж очень сильно припрёт, может перейти на мышей, крыс, жаб, ос, жуков, ежей и даже на зерновые. Две темные полосы на барсучьей морде — предупреждение остальным: перед тобой свирепый и сильный зверь, готовый постоять за себя. Общение внутри клана происходит посредством мускуса — весьма пахучего вещества, выделяемого специальными железами, расположенными у барсука под хвостом. Мускусом барсук метит территорию и заявляет о своей принадлежности к той или иной семье. Каждый барсук имеет собственный уникальный запах, приправленный «клановым ароматом», образовавшимся из постоянного смешения запахов всех членов семейства.
Взрослый зверек, который слишком долго находится вне норы, рискует стать отщепенцем, если его клановый аромат выветрится. У барсуков развит и собственный лексикон, состоящий из шестнадцати разных звуков, включая клекот, рычание, тявканье и вой. Некогда считалось, что вой барсука предвещает скорую смерть.
Спаривание может происходить в любое время года, а сам акт длится до полутора часов. Самка спаривается с несколькими самцами и носит оплодотворенные яйцеклетки до ранней весны, тогда-то и появляется «многоотцовый» выводок. Лишь 60% детенышей доживет до своей первой годовщины. Большинство умирает к семи годам, только на британских автодорогах ежегодно гибнет каждый шестой барсук.
Плотность барсучьего населения Великобритании превышает показатели любого другого государства. С 1985 года популяция выросла на 70%, превысив цифру 300 ООО, — и это несмотря на отстрел, вызванный убеждением, что зверьки эти переносят бычий туберкулез. Парадоксально, но массовый отстрел барсуков дал полностью противоположный результат. С 1970-х годов, когда начался отстрел, было убито 59 тыс. барсуков, при этом за то же самое время на бойню пришлось отправить более 118 тыс. зараженных туберкулезом коров.
Отстрел не останавливает распространение инфекции — барсучьи колонии попросту-распадаются, и зараженные барсуки мигрируют из опасной зоны.
В Европу барсук обыкновенный (Meles meles) попал из Китая два миллиона лет назад. На своей исторической родине, где их отстреливают как сельскохозяйственных вредителей, они до сих пор встречаются повсеместно. Волоски бритвенных помазков «всходят» на спине китайского барсука. Вопреки широко распространенному заблуждению, барсуков не стригут как овец.
Происхождение английского слова badger доподлинно неизвестно, но наиболее правдоподобной представляется версия, что оно идет от французского becher, означающего «копать». Сами французы зовут барсуков blaireau — этим же словом они именуют кисточки для бритья и туристов (из-за давно ставшими притчей во языцех «разводок», иначе называемых «барсучьими играми», простачков-экскурсантов).
Некогда мясо барсуков употребляли в пищу в Британии и Ирландии. Консервированные барсучьи окорока — их еще называли «барсучьей ветчиной» — на вкус напоминали вяленую баранину.
