Глядя на мирно чавкающих средь залитого солнцем поля буренок, трудно представить себе то свирепое существо, что когда-то привело в ужас самого Гая Юлия Цезаря: «Они очень сильны и быстры и не щадят ни людей, ни животных, которых завидят… даже пойманные совсем маленькими, они не привыкают к людям и не делаются ручными». Как оказалось, великий полководец ошибся.
Римские коровы являлись потомками тех же самых диких быков — более известных как туры, — что пришли в Европу из Индии и были впервые одомашнены в Месопотамии 6000 годами ранее. И хотя к тому времени на мясо уже выращивали коз, овец и свиней, одомашнивание быков стало поистине поворотным пунктом — вехой, когда животноводство переросло в бизнес. Корова в хлеву — это гораздо больше, чем просто возможность обеспечить домочадцев пропитанием. Слово cattle («скот») означало «имущество», коровы — признак достатка.
В качестве кандидата на одомашнивание Bos primigenius отвечал всем пунктам из списка. Он был большим, ел траву, и его мясо отличалось прекрасным вкусом. То же можно сказать о медведях, гиппопотамах и носорогах, но туры имели одно очень важное преимущество: в случае опасности они не спасались бегством и не атаковали врага, а сбивались в плотную кучу. И хотя быки свирепы и агрессивны, в стаде поддерживается такая строгая иерархия, что большинство быстро привыкает к покорности и послушанию. Медведи и гиппопотамы не подчиняются приказам. Как не дают они молоко галлонами — каждый день, без жалоб и пререканий. Коровы стали безотказными механизмами для превращения грубой травы в высокобелковую еду и питье.
Газы из коровьего зада мир, конечно, не губят — но, к сожалению, коровы еще и рыгают. Среднестатистическая корова ежедневно отрыгивает до 600 пинт метана, неся ответственность за 4% общемирового (и треть британского) количества газов, способствующих развитию «парникового эффекта». Животноводство в целом создает 18% всех антропогенных парниковых газов — больше, чем автомобили и прочие виды транспорта вместе взятые. На каждые два фунта мяса, которые дает корова, она производит один фунт метана. Сегодня ученый мир корпит над созданием специальной пилюли, способной остановить коровью отрыжку. Таблетка размером с кулак, получившая название «болюс», рассасывается внутри коровы на протяжении нескольких месяцев. Но даже при этих условиях животноводческие фермы — вещь дорогостоящая. Для производства одного фунта говядины требуется 1300 квадратных футов земли — в шесть раз больше, чем для производства такой же массы яиц, и в сорок раз больше, чем для выращивания фунта картошки.
Коровы приносят пользу и во многих не столь очевидных областях. Эти рогатые существа не только помогают нам укрощать болезни путем вакцинаций (иасса по-латьни «корова»), но и отдают в наше распоряжение весь свой организм без остатка. Плиний Старший рекомендовал отвар из теплой желчи быка, сока лука-порея и грудного человеческого молока для снятия ушной боли. Французский химик и фармацевт Ипполит Меж-Мурье использовал измельченное коровье вымя, говяжье сало, свиной желудочный сок, молоко и бикарбонат натрия в своем оригинальном рецепте маргарина.
Коровьи легкие идут на приготовление антикоагулянтов, их плаценты — неотъемлемый ингредиент во многих продуктах косметики и фармацевтики, а из коровьей септы (хрящевой перегородки между ноздрями) производят лекарство от артрита. Их кровь превращают в клей, удобрения и пену в огнетушителях. Тормозная жидкость делается из коровьих костей. В Швеции даже построен экологически чистый поезд, который работает на метане, полученном из упревших коровьих органов. Эквивалента одной коровы достаточно для поездки длиной в 2 мили — отличная новость для «углеродных следов» скандинавских буренок.
