Муравьи поражают воображение. В джунглях, где обитает три четверти этих насекомых, каждый квадратный ярд кишит восемью сотнями муравьев(2,4 млрд. на одну квадратную милю), а их совокупный вес четырежды превышает вес всех их соседей — млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и земноводных.
Двенадцать тысяч имеющих собственные названия видов представлены всевозможными формами и размерами: колония самых мелких может спокойно жить в черепной коробке самого крупного. Как и в случае термитов и пчел, успех муравьев проистекает из их социальной организации, однако ничего даже отдаленно привлекательного в муравьях нет: они безжалостные штурмовики мира насекомых, их эффективные колонии функционируют как единый «сверхорганизм».
Любой процесс в колонии муравьев регулирует химия. У некоторых видов это выглядит на удивление просто: готовая к оплодотворению самка (царица) вскарабкивается как можно выше и, выставив зад наружу, испускает феромон, который моментально воспламеняет любовный пыл всех самцов в ближайшей округе.
Различные виды муравьев спариваются по-разному: в воздухе, на земле или в «брачном клубке», когда царицу полностью облепляет рой обезумевших от страсти самцов.
Помимо приворота, феромоны также играют роль воздушных сирен. При возникновении угрозы многие виды муравьев испускают из ротовых желез особое биологически активное вещество. Почуяв тревожный запах, рабочие муравьи тут же подхватывают личинки и несутся с ними под землю, тогда как более крупные большеголовые особи становятся на дыбы и распахивают жвала, готовые жалить и кусать без пощады. Брунейские муравьи имеют даже специальных охранников-камикадзе, у которых при угрозе взрывается голова, в результате чего остается клейкая масса, серьезно замедляющая вражескую атаку.
Межвидовые войны у муравьев — дело обычное: муравьи-налетчики берут заложников и приводят в собственную колонию, где бедняги становятся рабами до конца жизни. Есть виды, которые используют это обстоятельство в своих интересах. Так, царица Bothriomyrmex decapitans позволяет оттащить себя в муравейник врага, где, подобно троянскому мини-коню, откусывает голову местной царице и принимается откладывать в чужом гнезде собственные яйца. Будучи муравьями до мозга костей, местные работяги переключаются на новый обьект преданности, даже не моргнув усиком.
Некоторые муравьи занимаются скотоводством. Они собирают сладкую падь, выделяемую тлями, а взамен защищают их от других хищников. Муравьи в буквальном смысле «доят» тлей, нежно поглаживая их брюшки своими усиками. Более 200 видов муравьев — настоящие земледельцы и выращивают в пищу грибы. Они собирают компост для их роста, удобряют собственными фекалиями, а также пропалывают и даже дезинфицируют специальными бактериями, дабы в грибах не завелись паразиты.
Однако, при всем их фантастическом прилежании и адаптивном натиске, не все всегда выходит по-муравьиному. Так, южноамериканский муравей-пуля (Paraponera clavata) является одним из нескольких видов, до кого чересчур поздно доходит, что иногда гриб может поменяться с ним ролями. Споры гриба Cordyceps проникают внутрь тельца муравья и выпускают «корректирующий» феромон, который буквально взбалтывает упорядоченный муравьиный мир. Сбитый с толку и с помутненным рассудком, муравей, точно зомби, карабкается на самый верх травяного стебля и крепко вцепляется в него своими челюстями. Тут-то и происходит самое страшное: плодовое тело гриба шипом прорывается из мозга несчастного и орошает пыльцой своих спор ничего не подозревающих сестренок жертвы, усердно трудящихся внизу.
