Наиболее сложной формой коммуникации, помимо человеческого языка, счиается труд — но не обезьяны, а насекомого. Медоносные пчелы способны сообщать друг другу о качестве, точном месте и расстоянии до источника пищи путем замысловатой последовательности вибраций и движений — так называемого «виляющего танца». Причем, в отличие от «языка» дельфинов или приматов, мы действительно можем понимать, о чем пчелы говорят между собой(каждое «виляние» брюшком, к примеру, обозначает примерно 150 футов от улья). Одного такого открытия, сделанного в 1945 году, оказалось достаточно, чтобы Карл фон Фриш удостоился Нобелевской премии — первый и единственный раз, когда высочайшая награда была вручена за изучение повадок животных.
Более поздние исследования дополнили картину. Пчелы обладают чувством времени; благодаря способности видеть в ультрафиолетовом диапазоне некоторые цвета и текстуры растений привлекают их больше других; они учатся на собственном опыте. Пчелы даже способны распознавать лица людей. Учитывая, что после сорока многие из нас испытывают с этим немалые затруднения, такая способность у существ, чей мозг по размерам не больше булавочной головки, кажется просто выдающейся. И тем не менее пчелы, которых поощряли нектаром, показывая фотографии одних лиц, и оставляли без сладкого, показывая фото других, довольно быстро учились «понимать» разницу.
Не следует, впрочем, делать поспешных выводов. В значимом смысле слова пчелы, конечно, не «думают». Они не ведут светских бесед; единственные две темы, на которые способна общаться пчела, — это еда и где обустроить очередной рой. «Лица» в приведенном выше эксперименте выполняли скорее функцию странного вида цветков, а не людей, с которыми пчелам хотелось бы познакомиться неформально. Точно так же пчела-одиночка, будь она хоть семи пядей во лбу, не слишком-то годится на роль домашнего питомца, когда изолирована от улья.
Нетрудно догадаться, почему в древности пчелы считались священными у египтян, греков и вавилонян. Пчелиный улей — это не только модель упорядоченного общества в миниатюре, но и самая настоящая драма. Новая матка, после того как убьет всех своих сестер, совершает так называемый «брачный полет», во время которого она спаривается с полутора десятком трутней. Все трутни гибнут (их пенисы разрываются с хорошо слышимым хлопком, а кончики остаются внутри тела матки эдакими довольно неэффективными затычками), и царица остается с запасом семени на борту, достаточным для создания собственной новой колонии. Каждый день своей трехлетней жизни матка способна откладывать до 1500 яиц. При этом ее неустанно кормят, лелеют и холят рабочие пчелы. Крайне редко, но бывает, что химический баланс в улье нарушается и рабочие самки начинают сами откладывать яйца. Подобные бунты безжалостно подавляются, и яйца самозванок мгновенно пожирают сотни их сослуживцев.
Пчела медоносная, Apis mellifera, снабжает нас единственной (кроме молока) съедобной секрецией, которую мы в состоянии принять от животного без ущерба для собственного организма. При надлежащем хранении мед является уникальным продуктом питания, который не портится. Археологи пробовали и признали вполне съедобным 3000-летний мед, найденный в гробницах египетских фараонов.
Мед «гигроскопичен», то есть он способен поглощать и удерживать в себе влагу, так что любые бактерии и плесенные грибки при соприкосновении с ним теряют влагу собственную и умирают. Однако мед — это лишь пятидесятая часть истинной экономической ценности пчел. В одних только Соединенных Штатах пчелы опыляют зерновые культуры, ежегодная стоимость которых составляет 19 млрд. долларов. Без этих жужжащих трудяг не было бы сельского хозяйства: каждой третьей ложкой нашей еды мы обязаны им — пчелам.
