Зачем штурмовать тюрьму? Видимо, чтобы дать свободу узникам, томящимся в ее застенках.
Так отвечает большинство логически рассуждающих представителей современной молодежи и подавляющее большинство тех, кто изучал историю в советские времена.
Так ли это на самом деле?
Ежегодно 14 июня Франция отмечает свой главный национальный праздник — День взятия Бастилии. Событие, как принято считать, положившее начало Великой французской революции 1789 года. Помните, «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»?
Символом вот этого «разрушим до основанья» и стали развалины Бастилии.
Тюрьмой неприступная крепость, заложенная еще в 1370 году, во время Столетней войны, стала лишь в XVII веке. И не простой тюрьмой — в ней содержались лишь представители высших слоев общества: опальные члены королевской семьи, герцоги, князья и им подобные. Заключенные занимали достаточно просторные меблированные комнаты (назвать их камерами язык не поворачивается!), рисовали и музицировали, при господах жили слуги. Арестанты не только свободно перемещались внутри крепости и навещали друг друга, но и нередко выпускались в город. Лишь ночевать каждому предписывалось в отведенных ему «апартаментах».
Мало того. Заключенным еще и полагалось жалованье. Членам королевской семьи — 50 ливров в день, маршалу — 36 ливров, парламентскому советнику — 15. А попавший сюда за мошенничество кардинал Роана, епископ Страсбургский, распоряжением Людовика XVI ежедневно получал от коменданта 120 ливров. Вспомним и некоторых других узников Бастилии разных лет.
Легендарный обладатель «железной маски», чье таинственное заключение дало пищу для создания многочисленных романов и кинокартин.
Вольтер, работавший в тюрьме над поэмой «Генриада» и трагедией «Эдип». Герцог Ришелье, внучатый племянник кардинала времен Людовика XIV, побывавший в Бастилии дважды, оба раза в связи со своими любовными похождениями.
Не избежал пребывания здесь и великий авантюрист граф Калиостро.
Своим скандальным поведением в стенах тюрьмы отметился маркиз де Сад. Попав сюда за преступления на сексуальной почве и аморальные литературные сочинения, маркиз однажды прибег к рукоприкладству по отношению к часовому. А потом в непечатных выражениях нанес коменданту оскорбления такого содержания, что Сада сочли умалишенным и 4 июля перевели в соответствующее учреждение вне стен крепости. Не случись этого, десятью днями позже он бы с триумфом шествовал по улицам Парижа в компании еще семерых «жертв деспотизма», получивших нежданное освобождение. Да-да, вы не ослышались, «вырванных из застенков» узников было лишь семеро. Двое душевнобольных, один из которых считал себя Юлием Цезарем и носил огромную бороду. На самом деле он был не то англичанином, не то ирландцем Мейджором Уайтом. Виконт де Салаж, отбывавший срок за правонарушения сексуального свойства. И еще четверо узников, попавших в Бастилию за финансовые махинации и подделку ценных бумаг.
Скорее всего, они оказались бы на свободе и без участия революционеров. Дни тюрьмы были сочтены. Король рассматривал проект сноса Бастилии, ведь ее содержание давно стало обузой для казны. Судите сами, на считанных заключенных приходилась целая бригада обслуживающего персонала: врач, аптекарь, парикмахер, духовник, капеллан, младший капеллан, четыре надзирателя, четыре повара и повивальная бабка. Прибавьте к их жалованью деньги, выплачиваемые коменданту и гарнизону, и вы поймете, что вопрос о ликвидации тюрьмы был весьма актуален. По иронии судьбы в его проработке участвовал и комендант де Лонэ, зверски растерзанный толпой 14 июля.
Зачем же народ бросился к Бастилии? Неужели ради освобождения семерых заключенных, которых и жертвами тирании никто не считал?
«Много легенд окружает дни 12 и 13 июля. В ряде французских книг (а русских и подавно) написано, что Камилл Демулен призывал к взятию Бастилии. Ничего подобного не было. Одна мысль беспокоила народ: опасность со стороны войск, движущихся из Версаля. Все знали, что так называемые верные полки там, что нужно идти к городской заставе и принять бой с королевскими полками, идущими громить бунтующий Париж.
Бастилия вышла на первый план простым и естественным образом: для борьбы нужно было оружие и порох, а запасы пороха хранились в Бастилии… Первые два часа толпа еще не думала о штурме. Она требовала только выдачи оружия… Речь шла о гораздо более неотложном деле, чем освобождение заключенных. Необходимо было дать отпор войскам, которые не сегодня-завтра войдут в Париж, а может быть, уже сейчас входят в него».
Сейчас многие утверждают, что никакого штурма Бастилии не было вообще. При этом часто цитируют офицера Эли, который одним из первых вошел на территорию крепости: «Бастилию не брали приступом; она капитулировала до того, как на нее напали…» Отнесу это высказывание к эмоциям боевого офицера, подразумевавшего под словом «штурм», видимо, гораздо более масштабные осадные мероприятия. Хорошо, не хотите «штурм» — не надо. Но взятие-то Бастилии все-таки было. Не по собственной инициативе и не добровольно впустил комендант де Лонэ революционеров в крепость.
Скорее всего, ее двадцатитрехметровые стены выдержали бы и более серьезную осаду. Да и пятнадцать пушек были серьезным аргументом гарнизона, насчитывающего более сотни человек. Но существовал приказ короля не стрелять в народ, не проливать кровь. И имелся всего суточный запас провианта. Да и мысль о том, что он обороняет тюрьму, в решении о ликвидации которой принимал участие самолично, вряд ли толкала де Лонэ на героическую оборону.
Да, была и стрельба с обеих сторон, имелись и погибшие. Документы называют их число — 86 человек. Нет, не все они пали от пуль и ядер. Несколько революционеров, например, пострадали от собственной неосторожности.
Они неумело пытались опустить подвесной мост, ведущий во внутренний двор крепости. Штурмующие сломали конструкцию, удерживающую многотонную махину, и она рухнула, убив и покалечив несколько человек.
Короче, так и не дождавшись помощи от верных королю войск, гарнизон крепость сдал.
Де Лонэ, как уже говорилось, растерзала толпа, и его голова еще долго курсировала по улицам города, насаженная на длинный кол. Семь узников были освобождены и тоже проведены по городу, как доказательство освободительной миссии революции.
Вот и судите сами, имелся ли в штурме Бастилии практический или, скорее, символический смысл.
Как бы то ни было, 863 парижанина удостоились впоследствии официального титула «участник штурма Бастилии». Помимо почетного звания каждый из них получил от государства солидную пенсию. Все эти факты история для нас сохранила.
Не сохранила она лишь ответа на вопрос: а радовались ли нежданному избавлению семеро бывших заключенных одной из самых знаменитых тюрем мира?
