Представляете, каково это — столкнуться нос к носу с кенгуру впервые в жизни? Вот что писал в 1770 году капитан Кук: «Ростом с борзую, светло-мышиного цвета… Я принял бы его за волка или дикую собаку, если бы не походка — или бег, ибо оно прыгало как заяц или олень».
Сегодня кенгуру стали настолько привычны, что мы забыли, как сильно они отличаются от прочих млекопитающих. Прыгающая собака с глазами оленя, заячьим носом и ступнями песчанки. Как такое могло случиться?
Marsupialia, или сумчатые, пропахивали свою эволюционную борозду 120 млн. лет, однако крупные кенгуру — явление сравнительно свежее. Самым древним ископаемым останкам всего лишь 15 млн. лет — именно тогда началось отступление австралийских лесов. До тех пор предки кенгуру были непрыгающими лесными жителями — существовал даже хищный саблезубый вид. В ходе эволюции кенгуру приспособились к новым условиям, превратившись в жвачных растительноядных — сумчатые версии бизонов и антилоп, — и, как и их плацентарные коллеги, заметно покрупнели, дабы вместить пищеварительную систему, способную справиться с жесткой, волокнистой едой.
Их кишечники и желудки — бродильные чаны, полные бактерий и энзимов, однако, в отличие от коров, кенгуру производят не «парниковый» метан, а совсем другое углеводородное соединение — ацетат, который эти животные рециклируют в энергию. Кишечные бактерии кенгуру еще могут спасти планету, явив миру не пускающих ветры коров.
Выжить в жаркой и сухой местности можно, лишь сберегая энергию. Прыжки — это не только быстрота: они требуют меньших затрат калорий, чем любой другой способ передвижения. Избегая дневного зноя, кенгуру активны в основном по ночам (отсюда их большие глаза), днем же эти животные, как правило, лежат в тени и охлаждаются, вылизывая предплечья.
В ход идет даже их поразительная репродуктивная система. Всем известно, что беременность у кенгуру очень короткая: эмбрион размером с леденец переползает в материнскую сумку в возрасте одного месяца. А вот другой факт известен гораздо меньше: при необходимости самка кенгуру может «попридержать» эмбрион в одной из двух своих маток вплоть до нескольких месяцев. Это означает, что кенгуриха в состоянии не только по-быстрому заместить умершего детеныша, но и подстраивает время родов под благоприятные погодные условия, избегая засухи и, следовательно, экономя энергию и воду.
Данное обстоятельство подрывает общепринятое мнение о «несовершенстве» репродуктивной системы кенгуру в сравнении с млекопитающими плацентарными. Крошечный новорожденный хотя и неразвит, но у него есть все, что нужно для жизни: раскрытые ноздри, чтобы унюхать «мамкину титьку», и пара цепких «ручонок», чтобы добраться до нее менее чем за три минуты. (Интересно, но именно по этой причине у сумчатых никогда не было водных видов, вроде дельфинов или китов: нет цепких передних конечностей, чтобы забраться в сумку, — нет и детей.)
Оказавшись в сумке, малыш буквально приклеивается к материнскому соску, однако он еще слишком слаб, чтобы сосать самостоятельно, и грудная мышца мамаши сама дозирует молоко, выбрызгивая в рот кенгуренку ровно столько, сколько необходимо. Мать вычищает сумку, вылизывая выделения малыша и возвращая в оборот треть произведенного ею грудного молока. Когда через восемь месяцев детеныша окончательно выгоняют из сумки, чтобы освободить место для следующего претендента, он еще несколько месяцев продолжает кормиться от материнской груди. Всегда помня об отходах, молочные железы матушки-кенгурихи вырабатывают цельное и обезжиренное молоко одновременно.
